Буря в пустыне

В конце июня Министерство образования и науки объявило о запуске беспрецедентной по масштабам программы, цель которой - вернуть в Россию уехавших отечественных ученых, а также привлечь ведущих западных исследователей. На реализацию этой программы было выделено 12 миллиардов рублей - огромные деньги, особенно если учесть, что их планируется распределить между 80 специалистами. Корреспондент "Ленты.Ру" задал работающим на Западе российским специалистам шесть простых вопросов, из ответов на которые складывается вполне четкая картина, отражающая отношение уехавших ученых к предложению министерства.

Прежде чем привести ответы участников конференции, коротко расскажем, в чем суть программы, разработанной Министерством образования и науки (МОН). Впервые о ней публично заявил министр образования и науки Андрей Фурсенко в интервью одному из самых авторитетных научных журналов - Nature. Чиновник перечислил основные проблемы российской науки - по его мнению, к ним относятся длительная изоляция от мировой науки, низкий статус ученого в России и маленькие зарплаты научных сотрудников. Фурсенко признал, что в 90-е годы из страны уехало огромное количество ученых, но подчеркнул, что подобные миграции - естественный для науки процесс, и добавил: вместо того, чтобы ставить препоны перемещениям ученых, их, напротив, надо всячески стимулировать.

Новая программа МОН как раз и направлена на развитие миграции ученых, как отечественных, так и зарубежных. Министерство выделяет 80 грантов по 150 миллионов рублей тем специалистам, которые согласятся в течение трех лет работать в одном из российских вузов. Собственно, именно вуз и получит эти огромные деньги, хотя распоряжаться ими формально будет грантополучатель. К радости его будущих сотрудников (в условиях программы прописано, что ученый обязательно должен нанять на работу несколько человек) до 60 процентов денег можно будет пустить на зарплату.

Обязательным требованием для российских ученых будет работа в "неродном" вузе - то есть вузе, расположенном в другом субъекте РФ. Если на грант претендует ученый, имеющий нероссийское гражданство, то он может выбирать вуз в любой части России. В своем новом вузе ученый должен будет проводить не менее четырех месяцев в году. Такие условия, по замыслу авторов программы, должны стимулировать мобильность ученых и одновременно развивать науку в регионах.

Для распределения таких огромных сумм необходима тщательная экспертиза, проведенная по международным стандартам, и Фурсенко признал это в интервью Nature, однако порядок экспертизы пока не прописан и список экспертов не утвержден. Отбором ученых, которые будут оценивать поданные заявки, будет заниматься грантовый совет, включающий только российских ученых.

Программа стартует уже в этом году - прием заявок начался 25 июня, о чем было объявлено в официальном пресс-релизе на сайте МОН. Последний день, когда ученым можно будет попытать счастья - 26 июля. На первый взгляд кажется, что времени достаточно, но в действительности, если специалист реально хочет получить грант, ему стоит немедленно начинать бегать по инстанциям. Во-первых, нужно найти вуз, который согласится принять "гастролера", во-вторых, успеть правильно оформить все бумаги (а для такого крупного гранта заявка займет не один десяток страниц) и, наконец, в-третьих, в случае успеха успеть потратить полученные деньги до конца года, что практически невозможно из-за особенностей ведения бухгалтерии в госучреждениях.

В общем и целом, создается впечатление, что программа готовилась в очень большой спешке и ее разработчики не успели продумать все детали. Корреспондент "Ленты.Ру" поинтересовался у людей, близких к авторам инициативы, так ли это, и их ответы мы обязательно опубликуем. Но сначала представим читателям мнение о программе самих ученых - физиков, биологов и математиков, участвовавших в прошедшей 24-25 июня в Санкт-Петербурге конференции "Научная диаспора и будущее российской науки". Каждому из них мы предложили шесть одинаковых вопросов о грантах Министерства образования и науки. Этим материалом "Лента.ру" открывает серию публикаций, в каждой из которых мы представим позицию очередного специалиста по интересующей нас теме. Завершит эту серию интервью с одним из тех, кто принимал участие в разработке программы МОН.

Вопросы ученым были следующими:
1. Вы согласны с министром Фурсенко в том, что основными проблемами российской науки являются длительная изоляция от мировой науки, низкий статус ученого в России и низкие зарплаты?
2. Несмотря на перечисленные проблемы, министр полагает, что в последнее время в российской науке произошли позитивные изменения и ситуация сейчас намного лучше, чем была 5-7 лет назад. А вы видите позитивные изменения?
3. На Ваш взгляд, будет ли новая инициатива МОН эффективной для спасения российской науки?
4. Фурсенко объяснил, что отбор заявок на получение грантов будет осуществляться по правилам международной экспертизы. Однако состав экспертной комиссии пока не определен и неизвестно, будут ли в нее входить иностранные эксперты. Не повредит ли такой подход всей программе?
5. В общей сложности будет выделено 80 грантов по 150 миллионов. Это много или мало?
6. Вы будете подавать заявку на этот грант?

Первым на наши вопросы ответил математик Сергей Фомин, профессор Мичиганского университета. Фомин окончил Ленинградский государственный университет (ЛГУ) в 1979 году. В 1982-м защитил там же кандидатскую диссертацию по математике. Параллельно с учебой преподавал математику в школе-интернате при ЛГУ. После защиты работал в Санкт-Петербургском государственном электротехническом университете "ЛЭТИ", а с 1991 года - в Санкт-Петербургском институте информатики и автоматизации РАН. В 1992-1999 годах работал в Массачусетском технологическом институте (MIT), а с 1999 года преподает в Мичиганском университете (University of Michigan).

В Россию Сергей Фомин приезжает как минимум раз в год на один-два месяца. Математик ездит на конференции, посещает различные семинары, выступает сам.

1. Я согласен, что все эти проблемы есть, но мне кажется, что это лишь симптомы. Корень зла - неэффективное управление наукой. Существующая командно-административная (и к тому же коррумпированная) система не работает. Управление наукой необходимо децентрализовать: ввести продуманную и хорошо финансируемую систему грантов (за основу можно взять РФФИ, значительно увеличив его бюджет), расширить автономию университетов, лабораторий и, главное, отдельных исследователей. У ученого должна быть творческая свобода - а значит, и свобода распоряжаться выделенными ему ресурсами.

2. Какие-то позитивные изменения есть, но в целом динамика до последнего времени была скорее отрицательная, к моему большому сожалению.

3, 4. Я не уверен даже в том, что суммарный эффект от этой программы будет положительным. То, как она организована, отсутствие нормальной экспертизы - все это наносит колоссальный урон престижу предлагаемой системы. Не исключаю, что в результате подобных действий ученые будут еще меньше стремиться в Россию. Некоторые вузы уже связывались частным образом с выдающимися российскими учеными, живущими за границей, приглашая их подать заявку. В известных мне случаях ученые отказались - не хотят порочить свое имя, связываясь с подобной программой. Для ученого репутация значит очень много, и люди не хотят принимать участие в играх сомнительного свойства.

5. Я не знаю, откуда взялись эти 150 миллионов. Может быть, авторы хотели превзойти параметры аналогичных западных программ - не берусь гадать. Мне вообще не ясны принципы, в соответствии с которыми были сформулированы условия программы.

6. Нет. Во-первых, я не понимаю, как можно подать разумную заявку в указанные сроки. Во-вторых, процедура присуждения этих грантов не вызывает никакого доверия, и, соответственно, нет никакого желания тратить время на подготовку заявки.

P.S. В следующей публикации мы представим ответы на те же вопросы Александра Мирлина, физика из немецкого Карлсруэ, известного своими инициативами, основная цель которых - заставить власти обратить внимание на бедственное положение российской науки.